Я взбиваю попышнее ворох примятого сена и усаживаюсь скрестив ноги на эту подстилку под старым вязом. Меня почти не видно в траве некошеной поляны. Ручной норд-ост, спущенный со шлейки шелестит подсыхающими травяными метелками. «Ежа, райграс, костер, тимофеевка, овсяница, мятлик…» - перебираю в памяти выученные в детстве названия. Летят по воздуху седые парашютики отцвевшего осота. Неподалеку в полувысохшем пруду сдержанно переговариваются лягушки.

Достаю пакетик с домашним печеньем, откусываю и негромко, почти шепотом, зову:

— Дядюшка Римус, я печеньки принес. Ты обещал дорассказать, чем там дело закончилось у братца лиса и братца кролика.
— Плохим мальчикам я не рассказываю никаких сказок. – Отзывается он так же негромко.
— А разве я плохой мальчик?
— Вспомни прошлые выходные. У хороших мальчиков не бывает такого похмелья, друг мой. Хорошо еще, хоть не за рулем был.
— Хых… ну… я типа больше не буду… Ну что я зря тащил печенье что ли? Из овсянки между прочим.
— Ну, разве что из овсянки.
В голосе слышится усмешка и я, успокоившись, откидываюсь на спину. Норд-ост сворачивается беспокойным клубком в ногах. Закрываю глаза и как в детстве вслушиваюсь в сказку, продирающуюся к моему сознанию сквозь шуршание листвы и ароматы трав.
читать дальше